Златина М. А.
Еврейские беженцы в Тамбовской губернии: проблемы выстраивания взаимоотношений с местной администрацией, общественными организациями и местным населением (лето 1915 года)
В июне 1915 года, в связи с массовым насильственным выселением евреев из прифронтовой зоны западных губерний Российской империи, территория черты еврейской оседлости оказалась переполнена, что могло повлечь за собой социальную катастрофу. В сложившейся ситуации правительство, примерно за полтора месяца до принятия циркуляра Н.Б. Щербатова (согласно которому евреям предоставлялось временное право на проживание вне черты оседлости) было вынуждено открыть для размещения еврейских беженцев и выселенцев несколько губерний вне черты оседлости. Секретный проект об открытии трех губерний был принят на заседании Совета министров 12 июня 1915 года [1], впоследствии были выбраны для размещения евреев Тамбовская, Пензенская и Воронежская губернии. Таким образом, ещё до вступления в силу циркуляра о временном снятии черты оседлости, в Тамбовскую губернию хлынул поток еврейских вынужденных мигрантов.
Решение об их размещении в избранных губерниях было секретным, без каких-либо уточняющих инструкций со стороны правительства, и на первых порах местные органы власти не могли определиться со своим отношением к прибывающему еврейскому населению. Первых евреев – выселенцев, приехавших в Тамбовскую губернию, местная администрация восприняла как сосланных под надзор власти. В соответствии с таким взглядом, приезжим евреям было позволено селиться лишь в глухих уголках губернии, им запрещено было отлучаться за пределы поселения без разрешения начальника полиции и за пределы губернии без разрешения губернатора. Так, прибывшие в первых числах июля евреи-выселенцы, несмотря на просьбы местной еврейской общины и городского головы оставить беженцев в Тамбове, были отправлены в Лебедянь – «глухой захолустный город губернии» [2]. «Ходатайство представителя Московского еврейского комитета, поддержанное тамбовским городским головой и председателем губернской земской управы о разрешении свободного расселения евреев по всей губернии было вначале отклонено» [3]. Губернатор объяснял причину отказа тем, что «он не знает еврейских беженцев, почему и затрудняется разрешить им жительство в таких городах, как Тамбов и Козлов». [4]. Власть в уездах заходила порой ещё дальше: в еврейской прессе описывались случаи, когда местные чины полиции запрещали приезжим «переходить на новую квартиру и даже выходить на улицу» [5]. Этот наиболее сложный период во взаимодействии местных властей Тамбовской губернии и прибывших еврейских беженцев и выселенцев завершился к середине июля 1915 года. После того, как 15 июля 1915 года министр внутренних дел телеграфным сообщением известил Тамбовского, Пензенского и Воронежского губернаторов о том, что евреи вправе свободно передвигаться по всей губернии, а также могут выезжать в черту оседлости, отношение к евреям со стороны местной администрации улучшилось. И 25 июля 1915 года тамбовский губернатор официально разрешил евреям свободно селиться по всей губернии. Впрочем, были известны случаи изначально доброжелательного отношения и даже содействия прибывающим еврейским выселенцам со стороны местной полиции. В Моршанске местный еврейский комитет не был предупрежден о дате и времени приезда новой партии евреев- беженцев и потому не смог их встретить на вокзале. В итоге, первую помощь прибывшим оказала местная полиция. Пристав немедленно вызвал представителей еврейского комитета и самолично нанял подводы [6]. Более того, узнав, что у Комитета возникли трудности с размещением еврейских беженцев по квартирам, полицмейстер предложил занимать жилплощадь при помощи полиции, и тут уже представители Комитета отказались от подобного содействия, чтобы не нагнетать ситуацию в городе.
В итоге проблемы, возникавшие при взаимодействии местной администрации и еврейских беженцев, в основном, свелись к вопросу выдачи или отказа в передачи субсидий от правительства на содержание еврейских вынужденных мигрантов в Тамбовской губернии. Так Тамбовский губернатор уведомил отношением от 28 августа 1915 года Борисоглебский городской комитет о том, что евреям-беженцам надлежит прекратить выдачу денег из средств городского комитета, так как евреи должны испрашивать необходимые суммы от Петроградского еврейского комитета, получающего деньги от правительства [7]. Аналогичные отношения были разосланы всем уездным комитетам губернии. В конечном счете, оказание денежной помощи еврейским вынужденным мигрантам, помимо еврейских благотворительных учреждений, взял на себя Всероссийский земский союз.
В целом, с местными общественными организациями удалось быстро наладить контакт и еврейским благотворительным комитетам, и, через комитеты, евреям-беженцам и выселенцам. Помощь и поддержка проявились в форме финансирования общественными учреждениями местных еврейских организаций, в частности, и еврейских вынужденных мигрантов, в целом. А также в виде приглашения местных еврейских деятелей и уполномоченных от центральных еврейских комитетов к участию в работе местных русских учреждений, занимающихся, в том числе, помощью беженцам без различия национальностей и вероисповеданий. Так в своих докладах уполномоченные от центральных еврейских благотворительных комитетов сообщали о «благожелательном отзывчивом отношении Тамбовского городского общественного комитета к нуждам еврейских беженцев», а также о том, что Бюро при данном Общественном комитете обращалось к местной еврейской трудовой комиссии «по делу объединения деятельности обоих бюро труда» [8].
В Моршанске на созванном общегородском собрании также поднимался вопрос о слиянии местного еврейского комитета с общим городским. В итоге было решено, что члены еврейского комитета войдут в состав Городского, будет создано общее бюро труда, но полного слияния двух организаций проводиться не будет, и Еврейский комитет сохранит свою самостоятельность [9]. В Усмани «вся помощь оказывалась евреям наравне с христианами из Общего комитета при городской управе, в состав которого входили и представители местной еврейской общины. Квартиры оплачивались городской управой, дрова выдавались из городских запасов. Продовольствие выдавалось из склада при Управе натурой на каждого беженца» [10]. Аналогичная ситуация с оказанием помощи еврейским беженцам сложилась и в городе Липецке. В местной прессе подтверждалось, что «губернским комитетом общеземского союза постановлено снабжать нуждающихся беженцев одеждой, бельем и обувью со склада комитета, выдавая их через общественный комитет» [11].
Значительную помощь еврейским вынужденным мигрантам оказало местное отделение Всероссийского земского союза. Так за август 1915 года в Тамбове местным еврейским комитетом было получено от земства 1500 руб. [12]. В Моршанске также часть денег еврейскому комитету выдавало земство, хоть и уменьшая каждый раз сумму, в зависимости от того, сколько человек из еврейских беженцев получило работу, в таком случае и беженца, и его семью снимали с пайка [13]. Подобная договоренность была достигнута 7 августа 1915 года, согласно принятому решению, местное отделение Земского союза выдавало денежное пособие из расчета 20 коп. на человека в день [14]. Когда же, в конце августа 1915 года тамбовским губернатором было принято решение о прекращении выдачи еврейским беженцам казенного пайка из средств, выданных на губернию правительством, тамбовским городским комитетом было решено субсидировать еврейские организации уже не из казенных денег, а из сумм Всероссийского земского союза [15]. Н.С. Жихарев, уполномоченный ВЗС по Тамбовской губернии, подтвердил, что под свою ответственность он предложил уездным комитетам Земского союза выдавать на еврейских беженцев по 15 коп. в день на человека, пока он располагает необходимыми средствами [16].
Выстраивание взаимоотношений пришлых евреев-выселенцев с местным населением также проходило довольно плодотворно и без эксцессов. В Тамбовской губернии к моменту приезда туда евреев-беженцев уже существовала местная еврейская община (в сумме на всю губернию приходилось чуть больше сотни еврейских семейств) [17]. Таким образом, местное христианское население не первый раз сталкивалось с евреями, хотя определенная разница между местными и пришлыми евреями, конечно, существовала, прежде всего, в отношении знания русского языка, но, в целом, быт и обычаи были схожи. В итоге местные жители достаточно лояльно отнеслись к прибывшим еврейским вынужденным мигрантам. Каких-то особо серьезных конфликтов ни в архивных материалах, ни на страницах прессы не запечатлено. Есть данные об ожидании эксцессов в с. Рассказове, но там скорее опасения прибывших беженцев были связаны с отсутствием в селе местных еврейских жителей, чем с реальной угрозой со стороны христианского населения [18]. В Моршанске большинство домовладельцев в первое время отказывало беженцам в предоставлении квартир, но, опять же, это было скорее вызвано опасением хозяев за целостность и санитарное состояние жилья, чем выпад по национальному признаку [19]. Напротив, упоминается активная поддержка местным населением приехавших беженцев. В том же Моршанске, по свидетельству очевидцев, «простые бабы носили бублики, хлеб, молоко, кашу для детей, деньги. И при этом сочувствовали беженцам». [20]. Из Тамбова сообщали, что «отношение к беженцам местного населения прекрасное – соседи-христиане колют им дрова, топят печку в субботу и т.п.» [21]. Местные русские работодатели не слишком охотно брали на работу беженцев, но при этом они не делали различий между русскими и евреями [22]. Более того, торговцы из еврейских беженцев пользовались большим расположением местных фирм. Евреев-приказчиков «охотно принимали на работу в магазины» [23]. Даже на рынке «местные торговцы никакой неприязни к ним <беженцам-евреям, пришедшим торговать на базар> не проявляют» [24]. Во всяком случае, о конфликтах на базе конкуренции в торговле между местным русским и пришлым еврейским населением в Тамбовской губернии, в отличие от той же Екатеринославской губернии, не упоминается ни в прессе, ни в отчетах еврейских уполномоченных. Замечалось отрицательное отношение ремесленников-христиан к еврейским ученика и подмастерьям, но, сами же еврейские уполномоченные отмечали, что это происходит «из-за незнания русского языка и соблюдения субботы» [25].
Таким образом, положение еврейских вынужденных мигрантов в Тамбовской губернии летом 1915 года было достаточно устойчивым и, по сравнению с рядом других губерний (Екатеринославской, Полтавской, Черниговской, Владимирской и т.п.), вполне благополучным и спокойным. Связано это было, в том числе, с довольно лояльным отношением к еврейским выселенцем местных жителей, а также с активной помощью евреям-беженцам и еврейским благотворительным учреждениям со стороны местных русских общественных организаций. Основные сложности для прибывших евреев-выселенцев были связаны с политикой в отношении к ним местной администрации, но, в большинстве случаев, и эти проблемы постепенно разрешались.
Литература
1. РГИА. – Ф.1282. Оп.1 .Д. 1205. Л. 3об. – 4.
2. Еврейская жизнь. – 1915. – №5. 2 августа. – С.29.
3. Еврейская неделя. – 1915. – №27. 22 ноября. – С.13–14.
4. Там же. С. 14.
5. Там же. С. 14.
6. ГАРФ. – Ф.9538. Оп.1. Д.21. Л.11.
7. РГИА. – Ф.1564. Оп.1. Д.45. Л.23.
8. РГИА. – Ф.1564. Оп.1. Д.87. Л.4.
9. ГАРФ – Ф.9538. Оп.1. Д.21. Л.26.
10. РГИА – Ф.1564. Оп.1. Д.87. Л.9 об.
11. Тамбовский край. – 1915. 9 августа.
12. ГАРФ – Ф.9538. Оп.1. Д.21 Л.10.
13. Там же. Л.12.
14. Там же. Л.26.
15. Там же. Л.29.
16. Там же. Л.40.
17. РГИА – Ф.1564. Оп.1. Д.87.
18. ГАРФ – Ф.9538. Оп.1. Д.21. Л.10.
19. Там же. Л.11.
20. Там же. Л. 11.
21. РГИА – Ф.1564. Оп.1. Д.87. Л.4.
22. Там же. Л.5.
23. Тамбовский край. – 1915. 16 сентября.
24. Тамбовский край. – 1915. 8 августа
25. РГИА. – Ф.1564. Оп.1. Д.87. Л.44 об.
