Волошинова И. В., Гончар-Быш Н. Н., Фролов П. М.
Программа колонизации Севера Европейской России в годы Первой мировой войны
В связи с необходимостью государственного контроля за перемещением больших крестьянских масс из Центральной России за Урал, в конце XIX века было создано Переселенческое Управление. В этом ведомстве сконцентрировалась практически вся деятельность, связанная с изучением и освоением восточной части Российской империи. Результаты экспедиционных экономико-статистических и почвенно-ботанических исследований территории Азиатской России легли в основу правительственных мероприятий для осуществления успешной колонизации заселяемых районов. Необходимо добавить, что другим регионам России почти не уделялось внимания, так как колонизационные возможности востока были огромны. Но с началом мировой войны на Переселенческое Управление были возложены новые задачи, не входившие в сферу его деятельности, сопряженные с выполнением ранее заявленными планами [1]. Плановое переселение в Сибирь избыточного населения малоземельных районов европейской части России закончилось. Военная обстановка сама поставила важные задачи и определила программу деятельности органам переселения: с одной стороны – это забота о беженцах и устройство военнопленных, что ранее не входило в круг профессиональной деятельности, с другой стороны, общие планы изучения, освоения и заселения страны с точки зрения экономической целесообразности, выявили направления колонизации первой необходимости. Кроме того, на переселенческих органах лежала текущая задача забота и поддержание уже переселившихся хозяйств, так как число «обратников» и до войны было значительным [2].
По закону от 30.08.1915 г. заботы по обеспечению материальных нужд беженцев во время войны были возложены на МВД, губернаторов, земские учреждения и др., однако, Переселенческому Управлению пришлось принять в его обслуживании самое деятельное участие. Это объяснялось тем, что в Управлении имелся опытный персонал, работавший в пределах Европейской и Азиатской России по передвижению переселенцев, а также остановочные и врачебно-питательные пункты на главнейших путях следования на восток. Также часто в местах прибытия отсутствовали земские учреждения и до образования особых губернских комитетов, переселенческие органы были наиболее приспособленными для помощи беженцам, занимаясь их устройством, распределением на работы военнопленных, поддерживали жизнеспособность заселенных местностей [3]. Уже с осени 1914 года, когда возникло большое по размерам движение военнопленных, в соответствии с приказом верховного начальника санитарной и эвакуационной части, переселенческие пункты стали, по мере возникновения нужды, превращаться в изоляционно-пропускные пункты для санитарного обслуживания военнопленных. Положение в значительной мере ухудшалось тем, что в Сибирь направилась и беженцы. Администрация Сибири, а также и общественные организации в виде местных комитетов Союза городов, обществ помощи жертвам воины и т.п., совершенно не готовились к приему значительного числа беженцев, к тому же все значительные города Сибири расположенные по линии железных дорог, были уже переполнены военнопленными [4].
Утвержденные 16.09.1914 г. Советом Министров «Правила о порядке предоставления военнопленных для исполнения казенных и общественных работ в распоряжение заинтересованных в том ведомств», говорили о том, что любое ведомство может «заказать» необходимое ему количество пленных для своих нужд[5]. В массе своей военнопленные использовались для строительства дорог (корчевка дорожного полотна, разрубка просеки, насыпи, окантовка, настил гатей, бревен и т.д.), заготовки леса (корчевка и рубка), гидротехнических работах (постройка колодцев) [6].
В военное время все тыловые ведомства и организации ощутили на себе сокращение расходов. А сокращение расходов на переселенческие нужды остановили проекты постройки железнодорожного строительства за Уралом, подготовку земель для новых переселенцев и под угрозой оказались планы освоения Европейского Севера России. В годы Первой мировой войны в Переселенческом Управлении на повестку дня ставится вопрос освоения и заселения Европейского Севера. В журнале совещания под председательством Управляющего Министерством Земледелия П.А. Вихляева по обсуждению мероприятий ведомства в деле экономического оживления Севера Европейской России от 9 сентября 1917 г. говорилось, что Переселенческое Управление уже приступило к обследованию Севера в смысле определения его пригодности для заселения и выяснения тех путей, по которым должна быть направлена колонизационная политика. «Одним фактом открытия Мурманской железной дороги в народно-хозяйственную жизнь страны вовлекается огромная земельная площадь, таящая в себе много природных богатств, но доселе почти безлюдная и экономически непочатая» [7].
Экономическая мотивация была вполне понятна, поскольку имелись «исключительно благоприятные условия, которые в связи с переживаемыми событиями создались для развития лесного хозяйства на нашей северной окраине. С наступлением мирного времени, международный рынок предъявит огромные требования на строительные материалы. (Между тем война сильно истощила леса Западной Европы, равно как и наши Западные губернии). Главное препятствие для развития производительных сил Севера – это его безлюдье, почти полное отсутствие рабочих рук. Необходимо привлечь сюда живую силу путем создания благоприятной для этого обстановки, необходимы широкие колонизационные мероприятия» [8]. Все эти планы не остановили октябрьские события 1917 года.
Сохранение переселенческих органов после Октябрьской революции было связано с возобновившимся переселенческим движением и его социально-экономическим значением в системе хозяйственных мероприятий Советской власти. Начавшаяся ломка хозяйственного уклада в деревне, голод, массовая безработица в городах, военные действия и оккупация германской армией западных районов России вызвали массовое движение населения из одних районов в другие, а также – за Урал. Внимание новой власти к переселенческому вопросу было, в первую очередь, связано с разрешением чрезвычайно сложных земельных отношений: он рассматривался в неразрывной связи с решениями проблем земельно-хозяйственного строительства. Как отмечал В.И. Ленин, переселенческий вопрос являлся подчиненным по отношению к аграрному вопросу в центре страны [9].
«Переселенческое управление было единственным учреждением в составе бывшего министерства земледелия, не прервавшим ни на один день своей работы в октябрьско-декабрьские дни 1917 г.» – отмечалось в отчете о деятельности Переселенческого управления за первый год Советской власти [10]. Усиление переселенческого движения за Урал с весны 1918 г. обусловливалось еще и тем, что переселенцы стремились прибыть на новое место жительство к началу весенних полевых работ. Переселенческое движение этого времени регулировалось декретами, разрешавшими или запрещающими переселение в те или иные районы [11]. Оценивая в целом те переселенческие мероприятия, которые проводились до начала планового переселения, заведующий Переселенческим Отделом Наркомзема РСФСР М.А. Большаков считал, что, «отбросив в сторону колонизационную политику дореволюционного периода, как негодную и несовместимую с принципами Советской власти, революция не создала взамен никакой новой». Период 1918–1922 гг. им охарактеризован как «колонизационное безвременье» [12].
В ходе осуществления аграрной программы Советской власти сразу началось вовлечение в хозяйственный оборот неиспользуемых земельных фондов. Благоприятные условия для освоения необжитых земель, в том числе и путем переселения, создали национализацию и объединение земли в единый государственный фонд на основе декрета «О земле», в котором подчеркивалась целесообразность использования необрабатываемых земель, законодательно закреплялись новые основы переселенческой политики. Устанавливалась последовательность предоставления права на переселение, причем преимущество отдавалось деревенской бедноте, безземельным крестьянам при их добровольном согласии.
Несмотря на начавшуюся гражданскую войну, сотрудники Переселенческого Управления смогли настоять на необходимости организации экспедиций на Север Европейской России и доказать, что Север может приобрести экономическую независимость, стать монопольным собственником лесного рынка и обладать собственным источником существования, если повернет свое хозяйство в сторону земледелия. Г.Ф. Чиркин неоднократно указывал в своих работах на необходимость колонизации Севера Европейской России, сочетая ее с одновременным строительством густой сети подъездных путей, земельным устройством переселенцев, мелиорацией, проведением телефонных и телеграфных линий [13]. Теме колонизации новых районов России посвящали свои работы и другие исследователи: Ярилов А.А., Книпович Б.Н., Успенский А., Лубны-Герцык Л.И. и др. [14]. Но в то время северные губернии оказались единственно досягаемым районом с заведомо избыточным земельным фондом, использование которого сопрягалось с эксплуатацией леса как предмета экспорта. Поэтому, одним из первых постановлений Советской власти в области переселений в марте 1918 года было издание циркулярного обращения к Советам с призывом к временному удержанию переселений за Урал, поскольку «земля отныне и навсегда стала вольной и всенародной», рекомендовалось обратить внимание на расселение внутри Европейской России, уделяя особенное внимание Северу Европейской России. 1 августа 1919 г. В.И. Лениным было подписано постановление СНК об отпуске 2209510 рублей Центральному отделу землеустройства на экспедиции для обследования районов возможного заселения Севера [15], а с осени 1919 г. начали работу по планам изыскания колонизационного фонда на Севере новые специальные органы НКЗ – колонизационные экспедиции [16].
Литература
1. Мырзахметова А.Ж. История образования и деятельности органов Переселенческого управления в Казахстане в конце XIX – начале ХХ в. Автореф. дисс. канд. ист. наук Республика Казахстан. – Караганда, 2007.
2. Старков П. Переселение в Сибирь за время империалистической войны и революции (1914–1925 гг.) // Жизнь Сибири. – 1926. – № 7-8. – С. 29–31.
3. Российский Государственный Исторический Архив. – Ф.391.Оп.6. Д.334. Л.3–4.
4. Старков П. Указ.соч. С. 29–31.
5. РГИА. – Ф.391.Оп.6. Д.310. Л.19.
6. РГИА. – Ф.391. Оп.6. Д.310. Л.103. № 6.
7. РГИА. – Ф.391. Оп.6. Д.703. Л.4. № 7.
8. РГИА. – Ф.391. Оп.6. Д.703. Л. 25. № 8.
9. Декрет II Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. 26 октября 1917 г. «О земле»: «...Если в отдельных местностях наличный земельный фонд окажется недостаточным для удовлетворения всего местного населения, то избыток населения подлежит переселению. Организацию переселения, равно как и расходы по переселению и снабжению инвентарем и проч. должно взять на себя государство» / Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. 1917–1928 гг. – М., 1967. Т.1. С.17; Декрет ВЦИК Советов рабочих солдатских и крестьянских депутатов. 27 января 1918 г. «О социализации земли». Раздел VI. Переселение / Там же. – С. 40–41. № 9.
10. РГИА. – Ф. 391. Оп. 6. Д. 873. Л. 51.Об. Справка о деятельности Переселенческого Управления (Работа во время революции). – № 10.
11. Например, постановлением СНК от 24 апреля 1919 г. «Об организации переселения в производящие губернии и в Донскую область» в целях облегчения тяжелого продовольственного положения крестьян и рабочих северных губерний было разрешено переселяться в южные районы Республики. Постановлением СНК от 24 июля 1919 г. «Об устройстве земельного быта калмыцкого народа», занимаемая ими территория закрывалась для переселения / Экономическая жизнь СССР. Хроника событий и фактов (1917–1965) / Под.ред. С.Г. Струмилина. 2-е изд. – М., 1967. –. № 11. – С. 40, 43
12. Большаков М.А. Задачи и перспективы колонизации // Земельное дело: Сборник статей по вопросам земельной и сельскохозяйственной политики, экономики, техники и организации земельного дела, колонизации и переселения и земельного дела за границей / Под ред. А.А. Андреева, М.М. Шульгина. – № 12. – М., 1923. С. 125.
13. Чиркин Г.Ф. О колонизационно-культурных задачах после войны // Вопросы колонизации. – 1916. – № 18; Объяснительные записки к сметам расходов Переселенческого Управления на 1915, 1916, 1917, 1918 гг.; Труды II Всероссийского Съезда Лиги аграрных реформ. – М., 1917. – Вып.3. №13. Земельный фонд, нормы и контингент.
14. Ярилов А.А. Колонизация и использование природных богатств как основные предпосылки дальнейшего развития России. – М., 1921; Книпович Б.Н. Очерк деятельности НКЗ за три года 1917-1920 гг. – М., 1920; Успенский А. Прошлое и будущее колонизации // «О земле»: Сборник статей об использовании в народно-хозяйственном обороте свободных земель. – М., 1922. Вып. 3.; Лубны-Герцык Л.И. Движение населения на территории СССР (за время войны и революции). – М., 1926; Гиппиус Л. Север Европейской России. – Пг., 1918. № 14.
15. Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства РСФСР. – 1919. – Отд.1. – № 4. – Ст. 44; Декреты Советской власти. – М., 1976. – Т. 8. – № 15. – С. 128, 247–249.
16. Цабель Л.Н. Колонизация Севера, ее задачи и перспективы. – Пг., 1919; Овчинников Н.Я. Работы Северных колонизационных экспедиций Наркомзема (1919-1921 гг.). – Пг., 1922.
17. Иорданский Ю.П. Материалы Северных колонизационных экспедиций. Колонизация Севера. – № 16. – Пг., 1920.
