Минина М. В., Митько А. В., Митько В. Б.
Развитие Военно-морского флота России в Первой мировой войне
После революции 1905 года, последовавшей в результате поражения России в русско-японской войне, начался бурный процесс восстановления России, как промышленно-экономической державы, так и ее военной мощи, что представляло особую сложность для возрождения флота. Россия в результате войны лишилась боевого флота; главные силы Балтийского флота погибли на Дальнем Востоке. Черноморский флот не мог пройти Турецкие проливы и оставался в бездействии, a это для флота губительнее поражения. Это все происходило на фоне быстрого роста флота Германии, в которой ее гений, гросс-адмирал Тирпиц сочетал военно-промышленный потенциал страны, с ее большим опытом торгового мореплавания и с прусским милитаризмом. За недолгий срок ее военно-морской флот превратился в грозную боевую силу. В это же время в Англии произошла техническая революция: в рекордно короткий срок был построен линейный корабль «Дредноут», вооруженный только тяжелой артиллерией и с тяжелой броней. С его появлением все существовавшие линейные корабли всех флотов мира оказались устаревшими. Это было детищем гения адмирала флота лорда Фишера, который одновременно приступил к жестким мерам, очищая флот от «синдрома мирного времени». В России таким гением должен был бы быть адмирал Макаров, но он погиб…
В 1914 г. в разных стадиях постройки в России было уже 12 дредноутов. Первые 6 (2 на Черном море и 4 на Балтике) должны были быть готовы в 1915 г., а остальные в 1917 г. Война, однако, началась в 1914 г. Причин было несколько: Германское правительство, декламируя о необходимости дружбы с Россией, вело антирусскую политику. В 1914 г. превосходство германской армии над другими достигло предела. Не в интересах Германии было ждать, пока русская сухопутная сила восстановится. Одновременно, не в интересах Великобритании было ждать дальнейшего усиления морской мощи Германии. Что бы Россия ни делала, ни предотвратить, ни отсрочить войну было невозможно.
Первая мировая война явилась проверкой состояния средств военной связи и стимулом к рождению новых информационных технологий от радиоразведки и радиоэлектронной борьбы до радиолокации и гидроакустики, ставшей впоследствии самым эффективным средством информационного обеспечения в подводной войне. Возникновение и история техники военной радиосвязи – важнейшего средства управления войсками – неразрывно связаны с именем замечательного русского ученого, изобретателя радио Александра Степановича Попова. А.С. Попов – основоположник применения радиосвязи в военно-морском флоте и в сухопутных войсках. Он лично конструировал военнo-морские и apмeйcкие радиостанции, руководил их установкой на боевых кораблях, испытывал иx в действии[3]. К началу Первой мировой войны Россия располагала широкой сетью радиостанций народнохозяйственного (23 радиостанции) и оборонного (около 100 полевых, свыше 30 легких кавалерийских и 20 базисных и крепостных радиостанций в армии, а также 49 береговых и 183 корабельных радиостанций на флоте) назначения [5]. Для связи с союзными странами в 1911 году была построена радиостанция Военного ведомства в Бобруйске и модернизирована радиостанция Морского ведомства в Севастополе. Радиоподразделения русской армии (искровые роты) придавались штабам армий, фронтов и Ставке верховного главнокомандующего. Недооценка радиосвязи и боязнь пользоваться ею приводила к потере управления. Отсутствие в России радиопромышленности вынудило царское правительство обратиться за помощью к своим союзникам. С середины 1915 г. из Англии стали поступать в русскую армию приемно-передающие радиостанции системы Маркони: автомобильные –мощностью 5 кВт для обеспечения штабов фронтов и некоторых армий и вьючные мощностью 0,5 кВт для штабов кавалерийских частей и соединений. Из Франции поступали главным образом приемники, усилители к ним и ламповые гетеродины. Организация службы связи в военно-морском флоте вполне отвечала требованиям, предъявляемым к военной связи. Особенно высокой организацией отличалась радиотелеграфная связь на Балтийском море. Хорошо была поставлена служба береговых радиостанций, которая действовала во время войны безотказно. В годы войны в армиях воюющих стран радио применялось и как средство разведки. Радиоразведки как самостоятельного вида разведки ни в одной армии к началу первой мировой войны не существовало. Подслушивание и перехват радиопередач противника возлагались на те же радиостанции, которые предназначались для обеспечения связи. Подслушивание давало обеим воюющим сторонам обильный разведывательный материал. Полевые станции зачастую передавали радиограммы совершенно секретного характера либо открытым текстом, либо с применением столь простых шифров, что перехватывающие радиограммы противник легко расшифровывал. Так, французы своевременно поставили в известность русское командование об особенностях построения позывных немецких радиостанций и о закреплении определенных букв алфавита за каждым кавалерийским корпусом. Русские моряки, захватив секретные коды немецкого крейсера «Магдебург», свободно разбирали радиограммы противника и, перехватив приказ о выходе немецкого флота в море, сообщили об этом англичанам. Немцы, собиравшиеся нанести внезапный удар по английскому флоту, сами понесли тяжелые потери в Ютландском бою, после которого они уже и не пытались предпринимать крупные морские операции. Однако радиосвязь в русской армии во время войны все же не получила должного развития. Россия не имела своей развитой радиопромышленности, потому не смогла, когда это потребовалось быстро наладить производство нео6ходимых радиосредств, и обеспечить ими свои вооруженные силы [6].
Таким образом, русское командование, используя радиосвязь и данные радиоразведки, впервые осуществило наведение сил в море на корабли противника, в результате чего произошел бой кораблей русского и германского флотов у о. Готланд. К сожалению, по причине нерешительности контр-адмирала Бахирева и ошибочных действий командиров русских кораблей бой у берегов Готланда не принес значительных результатов: при прорыве в территориальные воды Швеции немецкий минный заградитель «Альбатрос», потерявший 28 человек убитыми и более 50 ранеными, сел на камни под Эстергарном; успеха добилась британская подводная лодка «Е-9»: в результате торпедной атаки немецкой эскадры под командованием адмирала Хопмана, вышедшей в море на помощь Карпфу, серьезное повреждение получил броненосный крейсер «Принц Адальберт», ремонт которого длился два месяца. Командир английской лодки М. Хортой за этот успех был награжден русским командованием орденом Св. Анны.
Использование командованием Балтийского флота данных радиоразведки, добытых 31 июля 1915 г., считается одним из наиболее впечатляющих результатов разведывательного обеспечения боевых действий на морс данными радиоразведки ВМФ в Первой мировой войне [6]. Из полученных данных стало известно о подготовке прорыва немецкого флота в Рижский залив одновременно с попыткой немецких сухопутных войск захватить Ригу. В сочетании с данными воздушной разведки и наблюдения береговых постов эти сведения помогли определить предполагаемую дату и время наступления, а также порядок развертывания сил противника. В результате, Балтийский флот оказался на позициях вовремя и смог отбить немецкую атаку 8 августа 1915 года. Русское командование, предполагая, что немцы будут преодолевать Ирбенский пролив вдоль недавно захваченного курляндского побережья, осуществило постановку 487 мин в южной части пролива. Как следствие — первая попытка прорыва немецкого флота в Рижский залив оказалась неудачной: начав операцию с рассветом 8 августа, только к полудню немцам удалось протралить первую и вторую линии минного заграждения, на минах которых подорвался и затонул тральщик Т-52 (бывший миноносец), получили тяжелые повреждения крейсер «Тетис» и эсминец S-144.
Неудачное начало операции в Рижском заливе не отбило желание у немцев ее продолжить. Но планы немецкого командования вновь стали заблаговременно известны русскому командованию. 10 августа 1915 г. береговая радиоразведка перехватила немецкую радиограмму, которая подтверждала предположение штаба Балтийского флота о том, что противник в ближайшее время повторит операцию по прорыву в Рижский залив, о чем было доложено командованию за 6 дней до ее начала. Учитывая эту информацию, русское командование приняло меры для усиления минного заграждения в Ирбенском проливе.
Огромный поток информации, добываемой станциями, занимавшимися радиоразведкой, и дешифруемой на станции в Шпитгамне, стекался в штаб Службы связи в Ревеле. В результате уже к лету 1916 г. при начальнике Службы связи существовало временное оперативное отделение из 8 штаб-офицеров и одного флаг-офицера из офицеров по адмиралтейству. Не менее значимы были результаты работы радиоразведки БФ и в 1917 году. Уже с начала августа от радиоразведки стали поступать сведения о подготовке германским командованием операции по захвату Моонзундских островов во второй половине сентября 1917 г., благодаря которым удалось достаточно точно определить оперативный замысел и сроки проведения операции.
На Черноморском флоте при организации Службы связи по сравнению с Балтикой имела место некоторая увлеченность вопросами собственно радиосвязи в ущерб функции наблюдения. Командованием флота не были также учтены возможности Службы связи по ведению радиоразведки: какое-либо руководство в этом вопросе вообще отсутствовало. Результатом этого, в частности, явился неожиданный и совершенно безнаказанный артиллерийский обстрел г. Поти крейсером «Бреслау» утром 25 октября 1914 г., хотя накануне вечером, согласно докладу начальника Службы связи капитана 1 ранга В.Н. Кедрина, радиотелеграфистами, находившихся в районе Батума (Батуми) минного заградителя «Дыхтау» и вооруженного транспорта «Березань», был установлен факт нахождения неприятельского судна вблизи Кавказского побережья. Однако донесения об этом командованию не последовало, так как ранее было предписано сообщать только о появлении линейного крейсера «Гебен».
Отсутствие систематической оперативной разведки на Черноморском театре, для ведения которой у флота не было необходимых сил, сказывалось на эффективности действий эскадры Черноморского флота. Морской Генеральный штаб (МГШ), в свою очередь, также не смог обеспечить командование флотом необходимой упреждающей агентурной информацией. Так, телеграммами от 14 и 21 ноября 1914 г., адресованными в Особое делопроизводство МГШ, командующий Черноморским флотом адмирал А. Эбергард сообщал «о полной неосведомленности относительно турецкого флота» и просил «о принятии самых энергичных мер для получения о нем сведений».
Первый на Черном море радиопеленгатор был установлен под Севастополем на Мекензиевых горах. В первой половине 1915 г. вошли в строй радиопеленгаторы в Керчи и Овидиополе. Первое упоминание об успешном боевом применении радиоразведки на Черноморском флоте приходится на апрель 1915 года. Германо-турецкое командование узнав, что в Одессе сосредоточиваются силы и средства для десантной операции на Босфор, решило путем набега сорвать замыслы русского командования. 1 апреля к Одессе были направлены крейсеры «Меджелис» и «Гамидие» в сопровождении четырех эскадренных миноносцев. Для прикрытия их действий к Севастополю, где находились главные силы русского флота, вышли «Гебен» и «Бреслау». На этот раз данные радиоразведки не остались без внимания, и русская эскадра своевременно вышла из Севастополя навстречу немецким крейсерам. В результате, после кратковременной перестрелки вражеские корабли отступили.
Таким образом, в Первую мировую войну произошло становление радиоразведки на Балтийском и Черноморском флотах. Кроме того, первый боевой опыт применения первых береговых частей радиоразведки ВМФ — радиостанций особого назначения — позволил выявить недостатки и определить направленность дальнейшего развития структуры и совершенствования применения радиоразведки.
В годы Первой мировой войны зарождалась также морская радиолокация. Пример возможной эффективности применения радиолокации: английское командование в 1914 г. приняло решение организовать блокаду немецкого флота в его главной базе Вильгельмсгафен. Задача — наблюдение за районом базирования и недопущение прорыва сил немецкого флота в Северное море [3].
При протяженности линии блокадного дозора (Эбердин — Крис-тиантинн) около 240 миль и средней дальности видимости 6— 8 миль для надежного наблюдения даже в дневное время необходимо было иметь 20—25 кораблей. Англичане же имели всего 8—10 броненосных крейсеров. Естественно, что такой дозор не мог быть надежным. Ночью действенность английского дозора была еще меньшей. В первый же день блокады в Атлантический океан прошел незамеченным немецкий вспомогательный крейсер «Кайзер Вильгельм дер Гроссе». Англичане увеличили число кораблей дозора, но это не помешало немецким кораблям прорвать блокаду. Для решения подобной задачи с помощью радиолокации было бы достаточно одного самолета или четырех-пяти кораблей.
Наблюдению за морем в русском флоте всегда уделяли пристальное внимание. Первым увидеть противника означало раньше приготовиться к бою, занять выгодную позицию, выполнить нужный маневр, первым атаковать. Упреждение в обнаружении давало командиру больше времени для оценки обстановки и принятия решения. Положение резко изменилось с появлением и развитием авиации. Самолет, значительно меньший по размеру и стоимости, чем корабль, мог незаметно и быстро подлететь к нему и нанести бомбовый или торпедный удар. Поиск технических средств обнаружения самолетов привел к созданию в дополнение к оптическим приборам, применявшимся во время Первой мировой войны, звукоулавливателей, а для освещения их в ночное время — прожекторов. На какое-то время это уменьшило остроту проблемы обнаружения самолетов. Но с увеличением потолка, скорости и радиуса действия авиации возможности оптических и акустических приборов и зенитных прожекторов стали недостаточными. На флоте же по-прежнему для обнаружения самолетов использовались только оптические приборы. Размещать звукоулавливатели на кораблях было бессмысленно из-за больших собственных шумов, а прожекторы могли использоваться весьма ограниченно только при стоянке кораблей в базе на тихой воде. В море прожектор демаскировал корабль, к тому же качка сводила на нет все попытки его применения для поиска самолетов в ночном небе. Необходимо было изыскивать принципиально новые технические средства обнаружения самолетов для службы воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) армии, а также для кораблей флота. А.С. Попов не принадлежал к числу кабинетных ученых. Хорошо зная нужды флота, он понимал, что в открытом море беспроволочная связь особенно необходима. Поэтому, несмотря на материальные трудности и бюрократические препоны, которые приходилось преодолевать ученому, он проводил многочисленные эксперименты по установлению радиосвязи между кораблями, увенчавшиеся большим успехом. В процессе этих испытаний он обнаружил явление рассеивания радиоволн корпусами и надстройками кораблей. Это очень важное открытие впоследствии легло в основу радиолокации и радионавигации. Однако в то время указанное открытие отражения радиоволн не могло найти практического применения из-за недостаточного развития радиотехники. Объясняется это в некоторой степени тем, что после первых опытов А.С. Попова с аппаратурой, работавшей на ультракоротких волнах (УКВ), началось освоение диапазона длинных волн и только спустя некоторое время радиосвязь вернулась к более коротким волнам. Мощность первых передатчиков была незначительной, а приемники имели небольшую чувствительность. В последующем было установлено, что одним из условий отражения радиоволн телами является соотношение их размера с длиной волны — для получения отраженного сигнала необходимо, чтобы длина тела была больше длины волны или по крайней мере сравнима с ней. Чтобы отраженный сигнал можно было обнаружить на фоне помех, необходима концентрация излучаемой и принимаемой энергии. Это можно было реализовать лишь на УКВ в метровом диапазоне или в сверхвысокочастотном диапазоне на дециметровых и сантиметровых волнах. А.С. Попов был одним из образованнейших людей своего времени. Он глубоко верил в прогрессивные силы народа, беззаветно работал на его благо, отдавал все свои силы и знания, весь свой талант любимой России. Интересы родной страны всегда были для него превыше всего. Вответ на попытки иностранных предпринимателей купить изобретение А.С. Попова и переманить его к себе он говорил: «Нет, я русский человек, и все свои знания, весь свой труд, все свои достижения имею право отдать только моей родине. Я горд, что родился русским. И если не современники, то, может быть, потомки наши поймут, сколь велика моя преданность родине и как счастлив я, что не за рубежом, а в России открыто новое средство связи». Радиолокационные, инфракрасные, оптико-электронные, телевизионные зрительные средства наблюдения необходимы для всех видов Вооруженных Сил. Поэтому их создание, как правило, шло впоследствии параллельно во многих организациях, что облегчало исследования и разработку, позволяло привлечь большие ресурсы и ускорило решение возникавших проблем. Из всех средств наблюдения только гидроакустические возникли исходя из интересов одного Военно-Морского Флота.
Гидроакустика зародилась в глубокой древности. Первые упоминания о распространении звука в воде мы находим у Леонардо Винчи [4]: «Если ты, будучи в море, опустишь в воду отверстие Трубы, а другой конец ее приложишь к уху, то услышишь идущие клали корабли». Прошло не одно столетие, прежде чем ученые вновь обратили внимание на то, что вода отлично проводит звук. Произошло это тогда, когда морские державы на рубеже XX века приступили к строительству подводных лодок. Особенно мощный импульс развитию гидроакустики дала первая мировая война, когда активные действия немецких подводных лодок привели к громадным потерям союзных флотов. Английские историки так описывали результаты действий немецких подводных лодок: «В апреле 1917 г. подводным лодкам удалось не только уничтожить намеченные 600 000 т, но и превысить эту цифру на 50%. За четыре недели было пущено на дно около 900 000 т брутто торговых судов всех национальностей. Вскоре ничего не должно было остаться для потопления... Вожди союзников стояли перед угрозой полного крушения». Над решением проблемы создания гидроакустических средств обнаружения и связи работали видные ученые ряда стран. Многие важные достижения в гидроакустике явились результатом труда выдающихся русских ученых.
Первоначально идеи использования явления распространения звука в воде нашли реализацию в области обеспечения безопасности плавания. В целях предупреждения об опасности посадки кораблей на мель или камни в плохую видимость создали подводный колокол, удары которого прослушивались через корпус корабля, а впоследствии с помощью угольного микрофона. Дальность слышимости колокола была невелика, и вскоре от этой идеи отказались.
По мере развития подводного судостроения все острее ощущалась необходимость связи с погруженными подводными лодками. В 90-х годах прошлого столетия на Балтийском судостроительном заводе по инициативе капитана 2 ранга М. Н. Беклемешева были начаты работы по созданию приборов гидроакустической связи. Первые испытания гидроакустического излучателя для звукоподводной связи проводились в конце XIX века в опытовом бассейне в Галерной гавани в Петербурге. Излучаемые им колебания хорошо прослушивались за 7 верст на Невском плавучем маяке.
В материалах, оставленных адмиралом С. О. Макаровым, имеется предложение о создании гидрофона, способного определять местонахождение торпедных катеров на поверхности или подводных лодок под водой. К сожалению, гибель С. О. Макарова в 1904 г. не позволила довести эту идею до реализации. В 1905 г. на Балтийском заводе был создан первый прибор гидроакустической связи, в котором роль передающего устройства играла специальная подводная сирена, управляемая телеграфным ключом, а приемником сигналов служил угольный микрофон, закрепленный изнутри на корпусе корабля. Сигналы регистрировались аппаратом Морзе и на слух. Были изготовлены две станции, которые прошли успешные испытания на подводных лодках Черноморского флота. Позднее сирену заменили излучателем мембранного типа. Эффективность прибора, названного гидрофонической станцией, значительно повысилась. Морские испытания новой станции состоялись в марте 1908 г. также на Черном море. Уверенный прием сигналов осуществлялся на расстоянии более 10 км. Подобные работы за рубежом были развернуты лишь через три года.
Первые серийные станции звукоподводной связи конструкции Балтийского завода в 1909—1910 гг. были установлены на подводной лодке «Карп» и линкоре «Три святителя», а затем и на подводных лодках «Пескарь», «Стерлядь», «Макрель» и «Окунь». При установке станций на подводных лодках в целях уменьшения помех при приеме приемник располагался в специальном обтекателе, буксируемом за кормой на кабель-тросе. К подобному решению англичане пришли лишь во время Первой мировой войны. Затем эту идею забыли и только в конце 50-х годов ее снова стали использовать в разных странах при создании помехоустойчивых гидролокационных корабельных станций.
В 1911 г. командир бригады подводных лодок Балтийского флота сообщал Балтийскому заводу о том, что гидрофонические станции «....действуют исправно и несомненно пригодны для нужд сигнализации и уже вышли из стадии первоначальных опытов». Однако в дальнейшем из-за косности флотских чиновников, и прежде всего штаба Балтийского флота, преклонявшихся перед Западом, многие корабли стали вооружать французскими и немецкими приборами, дальность действия которых не превышала 2 км, а надежность была значительно ниже российских. Почувствовав возможность получения солидных прибылей, на Западе оперативно создали фирмы, специализирующиеся на производстве гидроакустических приборов, с которыми трудно было соперничать скромной гидрофонической мастерской Балтийского завода. К тому же царское правительство охотно шло на закупку иностранной аппаратуры, отказывая в то же время в мизерной поддержке отечественным ученым и предприятиям. Надводные корабли и часть подводных лодок стали оснащать менее эффективными станциями звукоподводной связи фирмы «Декрюте».
Флоты всех стран накануне Первой мировой войны имели только приборы звукоподводной связи. Причем русская аппаратура превосходила западные образцы, в которых использовались электроакустические преобразователи конструкции американского инженера Фессенди. Применялись на некоторых кораблях английского и французского флотов звукоприемники (гидрофоны) угольного типа, опуская которые в воду, пытались обнаруживать шумы подводных лодок. Эти приборы были громоздкими, ненадежными в работе, с малыми дальностью и точностью действия. Продолжались работы и в гидрофонической мастерской Балтийского флота, где в 1915 г. изготовили специальные установки, которые явились прообразом шумопеленгаторных станций. Применяемые в этих установках гидрофоны, размещались в специальных мечеобразных устройствах, располагавшихся под днищем корабля. Приборы Балтийского завода, равно как и иностранных фирм, могли работать только на стопе корабля и дистанцию до цели не измеряли.
В связи с развернутой немцами тотальной подводной войной в 1915 г. в Париже собрался конгресс военных специалистов и ученых — физиков Англии, России, США и Франции для отыскания эффективных способов борьбы с подводными лодками. Наряду с другими на конгрессе были заслушаны доклады русского изобретателя К. В. Шиловского и французского физика П. Ланжевена об устройстве обнаружения подводных лодок с помощью отраженных эхо-сигналов, позволявшем измерять пеленг и дистанцию. Это устройство работало на ультразвуковых волнах и явилось прототипом современных гидролокационных станций.
Заслуга Шиловского в создании гидролокатора заключена в двух основополагающих решениях:
- применении принципа эхо-локации, т. е. посылки коротких сигналов большой мощности в заданном направлении с последующим приемом слабых отраженных от подводной лодки сигналов и измерения дистанции по временному промежутку между измеренным н принятым сигналами;
- использовании ультразвукового диапазона, что позволило реализовать направленное излучение и прием, чего нельзя было сделать в звуковом диапазоне. Еще и сегодня проблема создания направленного излучения и приема на звуковых частотах в водной среде является сложнейшей научно-технической задачей.
К этому необходимо добавить и массу физических, технических, технологических проблем, которые необходимо было решить при создании гидролокатора. Успешные испытания, а также все нараставшая эффективность действий немецких подводных лодок побудили Англию, США и Францию организовать в 1916 г. Международный комитет по борьбе с подводными лодками (Anti— submarinedateksteninternationalcommittee, сокращенно «Asdic»), в котором были сосредоточены виднейшие ученые — физики этих стран. Работал в этом комитете и Шиловский, вплоть до Второй мировой войны. Правительство Франции предоставило ему лабораторию и за заслуги в создании гидролокационной техники наградило орденом Почетного легиона – честь, которой удостаивались немногие иностранцы. Всю жизнь Шиловский имел так называемый нансеновский эмигрантский паспорт и не хотел получать французский, так как это привело бы к его денационализации как гражданина России. Его родственники и друзья – видные советские физики Н.Д. Папалекси и Л.И. Мандельштам, звали его на родину. Однако сталинскому режиму он был не нужен, что и заставило его до конца дней оставаться на Западе. В связи с оккупацией Франции гитлеровскими войсками, Шиловский в 1940 г. переезжает в США. После окончания войны правительство США официально сообщало об использовании во время войны изобретений «перемещенного лица» Шиловского и его приоритете в создании гидролокатора. Постепенно изобретатель теряет зрение, здоровье его ухудшается. Умер К.В. Шиловский в одиночестве и бедности в 1958 г. Его дочь не смогла выехать из СССР на похороны, и фирма, где последнее время работал изобретатель, вскоре продала все его технические материалы, расчеты и описания новых разработок. Попытки академика А.И. Берга вернуть творческое наследие К.В. Шиловского на родину не получили поддержки у руководства АН СССР [3].
Революция и последовавшая за ней гражданская война надолго прервали работы в области гидроакустики в нашей стране.
Выявляя взаимосвязь развития науки и реализации её достижений в характере деятельности Военно-Морского флота, можно утверждать, что попытки комплексного использования радиоэлектронных средств в Первой мировой войне начала XX века совершенно очевидно корреспондируют с развитием теории сетецентрических войн начала XI века.
Литература
1. Первая мировая война на море. – М., 2001. С.180–181.
2. Золотарёв В.Л. Действия русского флота в первой мировой войне // Военно-исторический журнал – 2002.– № 1.
3. Попов Г.П., Старцев Г.В. Радиоэлектроника на флоте вчера и сегодня.-M.: Воениздат, 1993
4. Из истории отечественной гидроакустики. Сб. статей. – М.: Изд. ЦНИИ им. Акад. А.Н. Крылова, 1998.
5. Пересыпкин Н.Т. Военная радиосвязь Военное издательство Министерства обороны СССР. – М.: 1962, 116 с.
6. Радиосвязь оборонного назначения в первой мировой войне [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.rkk-museum.ru/documents/archives/images/3-05-04.pdf
7. Флот в первой мировой войне. Т.1. Действия русского флота. – М., 1964. С.470.
