Романов К. В.
Этико-социологическая школа в истории общественной мысли России начала ХХ века
В развитии социально-философской мысли России в канун Первой мировой войны, положившей начало новой геополитической эпохи, ключевую роль играло несколько течений общественно-политической, публицистической и научной мысли. В происхождении и утверждении отечественной социологии заметна роль этико-социологической школы.
Один из выдающихся представителей этой школы известный историк-медиевист и социолог Н.И. Кареев в 1914 г. предупреждал своих слушателей и читателей о том, за никакую черту нельзя заходить ради национального согласия. Анализ условий прогресса приводит его к выводу о том, что «в каждом обществе способность к прогрессу прямо пропорциональна степени его совершенства и обратно пропорциональна степени существующих в нем несвободы, неравенства и эксплуатации» [7, c. 405]. Этот вывод подкрепляется удивительно точными суждениями по вопросам мировой и европейской истории, а также его этико-социологическими воззрениями на «формулу прогресса».
Крупнейший знаток истории французской революции, трудами которого пользовался В.И. Ленин во время обороны Петрограда, [2, 17, 20] он, как и П.Л. Лавров, и Н.К. Михайловский, и Н.С. Южаков, понимал уязвимость внутреннего положения России. Огромные успехи в модернизации хозяйственной и финансовой сферы страны вели к нарастанию неравенства и эксплуатации в социальной сфере. Это создавало почву для бурной деятельности революционеров и террористов в условиях сплочения определенных групп рабочих во имя целей классовой борьбы. Война могла, как сплотить народ, так и расколоть общество. Требовалась смена «вех».
Этико-психологическая школа в России представляла собой не меньшую альтернативу стремительно развивающимся контр-культурным идеологическим движениям, чем публикации сторонников религиозно-философских сборников «Вехи» и «Из глубины». От «культурного меньшинства» требовался поиск идей согласия. Но общественное сознание страны было глубоко расколото. Набравшая силу, в связи с военными действиями, национально-патриотическая идея как возможный вариант согласия, с одной стороны, приобретала форму шовинизма, с другой стороны, эта идея оказалась не в состоянии противостоять духовно-нравственной деградации общества.
Для российской ментальности начала XX века характерна «внерелигиозность и вовлечение в круг философских интересов широкого спектра естественнонаучных проблем» [17, c. 173]. Взгляд на мир, как объективную реальность, которую можно познать средствами одного естествознания, обрел характер эпидемии. В искусстве декаданса происходит осознание человеческой индивидуальности не только в плане приобщения личности к знаниям, но и в плане утраты традиционных социальных скреп.
«Война усилила все то, что обратно пропорционально этико-социальному идеалу совершенства. Парализованным оказалось и культурное меньшинство под влиянием культуры декаданса. Идеал совершенной личности не успел стать духовной скрепой для большинства, потерявшего связи с культурой меньшинства. Спустя 15 лет, после начала Первой мировой войны и жуткой Гражданской войны в стране начнется восстановление многих черт социально-политической конструкции эпохи Романовых, но уже на основе невиданного тоталитаризма» [18, c. 264].
Для исторической науки сегодня представляет интерес раскрытие методологических основ интерпретации Н.И. Кареевым «особенностей толкования взаимосвязи революционных идей в обществе с процессом государственно-правовой модернизации в начале ХХ века» [19, c. 38].
Представители и приверженцы этико-социологической школы в своих методологических поисках испытали сильное влияние позитивизма, неокантианства и марксизма [18]. Этико-социологическая школа обосновывала присущую всей русской социальной философии установку на солидарность и коллективизм. В ней видели антитезу классовой борьбы, которая есть реальность западного капитализма и составляющая часть материалистического понимания истории с принижением роли личности.
М.Г. Заборская справедливо пишет: «Этицизм русских позитивистов смягчал гносеологический релятивизм, свойственный западноевропейским философам, и выступал связующей основой человеческой деятельности». Это свидетельствует в пользу традиционного для русского общественного сознания «примата практического разума». «Но этот практический разум, – продолжает она, – был весьма далек от утилитаризма западного позитивизма и тем более от идей прагматизма [4, c. 204] (тот же Зеньковский расценивал прагматизм У. Джемса как примитивный и наивный [5, c. 182])».
В условиях коренных, сопровождавшихся острыми конфликтами и драматическими столкновениями, сдвигов во всех слоях русского общества, идея приспособляемости к существующим условиям была неприемлема. Западный позитивизм ставил перед человеком задачу адекватно реагировать на сложившуюся ситуацию. Как отмечает С.С. Гусев, русский позитивизм был ориентирован прямо противоположным образом: «не мысли должны были соответствовать действительности, а действительность – мыслям. Любую конкретную ситуацию необходимо было преобразовывать, подгонять под некий идеальный эталон, который теоретик расценивал как настоящую реальность» [3, c. 152]. Именно поэтому сегодня достаточно остро встает вопрос о сущности «субъективного метода» как основы этико-социологической школы.
«Субъективный метод», изложенный в курсе «положительной политики» О. Конта, был в дальнейшем отвергнут Льюисом, Миллем, Литтре. В России этот метод нашел применение в трудах Н.К. Михайловского, С.Н. Южакова и Н.И. Кареева. В 1869 г. в журнале «Отечественные записки» была опубликована статья Н.К. Михайловского «Что такое прогресс?», посвященная русскому изданию Собрания сочинений в 7-ми томах Г. Спенсера [15, 16].
В этой статье автор выдвинул формулу, согласно которой прогресс понимался как возможно «полное и многостороннее разделение труда между людьми»[16, c. 38]. В 1870 г. журнал опубликовал в качестве ответа статью П.Л. Лаврова «Формула прогресса г. Михайловского». П.Л. Лавров выдвинул определение, согласно которому под прогрессом понимался процесс развития в человечестве сознания и «воплощения истины и справедливости»[14, c. 231]. Внимание сторонников «этико-социологической» школы к концепции прогресса обусловлено тем, что эта концепция служила основой программы практических действий народников [6, c. 290].
Н.И. Кареев, развивая теорию факторов П.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского, закладывает основы принципа исторического плюрализма, который он последовательно проводит и в исторических исследованиях, и в размышлениях о теории прогресса.
Согласно принципу исторического плюрализма, все сферы общественной жизни равно значимы. В соответствии с числом этих сфер он выделяет пять основных видов прогресса: умственный, нравственный, политический, юридический, экономический. Социальный прогресс состоит из политического, юридического и экономического. Все виды прогресса важны. Но определяющую роль в совершенствовании общества играет культура. Опираясь на богатейший исторический материал, он приходит к выводу, что история есть «смена идеалов» [8, с. 398, 242].
На проблемы этико-социологичекой школы обращали внимание не только позитивисты, но и сторонники неокантианства, например, Н.Б. Струве и П.Н. Новгородцева. Последний ратовал за ограничение сферы научного объяснения общества. Материалистическому пониманию истории он противопоставлял «этический идеализм», заключавшийся в защите идеалов либеральной буржуазии [1, c. 29]. Но насколько эти идеалы укоренены в истории и насколько они могут способствовать социальному, умственному и нравственному прогрессу?
Н.И. Кареев прав, когда отмечает, что «на понимание взаимоотношения истории и социологии немалое влияние оказывала виндельбандо-риккертовская классификация наук» [9, c. 188]. По его собственным словам, «он приходит к идее о том, что в истории должны изучаться не единичные общества (идеографический подход) и не общества вообще (номологический подход), а известные исторические типы» [9, c. 63]. Это открывало возможность для сравнения различных моделей исторического процесса, и, тем самым, проверки на исторических фактах либерально-буржуазного видения прогресса.
После возвращения в Россию в 1905 г. М.М. Ковалевского, организатора Русской высшей школы Общественных Наук в Париже, он опубликовал целый ряд работ, в которых рассматривал проблемы прогресса [10, 11, 12]. В 1914 г. под его редакцией вышел сборник «Что такое прогресс?». Данный сборник был посвящен социологическим проблемам концепции прогресса. В нем приняли участие П.А. Сорокин, Е.В. де-Роберти, Я.А. Новиков. Также как Н.И. Кареев, М.М. Ковалевский исследовал вопрос о сущности исторического процесса и его направленности. Если «идея прогресса указывает на направление истории», то, полагал М.М. Ковалевский, «теория прогресса объясняет причину и логику прогрессивного развития». Сущность общественного прогресса он видел в тенденции роста человеческой солидарности [10, c. 108].
Этико-социологическая школа сложилась в период перехода от либерального народничества к либеральной буржуазии. Лавируя между народом и самодержавием, либералы буржуазного толка опасались революционной активности народных масс. Они искали спасение в различных «рецептах» спасения общества путем частичных реформ. Но Россию в переломные периоды ее истории никогда не устраивало ничего частичного. Ее ментальность определяется феноменом идеальной целостности. Вне человеческой солидарности идеальная целостность немыслима. Насколько представители русской религиозной философии, либерального народничества и либеральной буржуазии были близки к определению идеи, которая объединит все социальные слои российского общества в человеческой солидарности? Каково отношение этой идеи не только к экономическому материализму, но и к сфере духовно-религиозной жизни? Вполне возможно, что изучение деталей эволюции этико-социологической школы в канун Первой мировой войны и после ее начала даст ответ на эти вопросы.
Литература
1. Бочкарев Н.И. В.И. Ленин и буржуазная социология в России. – М., 1973. С. 29.
2. Вебер Б.Г. Первое русское исследование французской буржуазной революции XVIII века // Из истории социально-политических идей. – М., 1955. С. 642-663.
3. Гусев С.С. Особенности русского позитивизма // Философия ХХ века: школы, концепции. / Гл. ред. Ю.Н. Солонин. – СПб., 2000. С. 152.
4. Заборская М.Г. Философия образования: типологический подход. – СПб.: ГУПМ, 2003. С. 204.
5. Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. / Сост. А. В. Поляков. – Л., 1991. – Т. 2. Ч. 2. – С. 182.
6. История философии в СССР, т. 3. – М., 1958. С. 290.
7. Кареев Н.И. Сущность исторического процесса и роли личности в истории. – СПб., 1914. С. 405.
8. Кареев Н.И., Основные вопросы философии истории. – СПб., 1897. С. 398, 242.
9. Кареев Н.И. Очерки по истории социологии в России. – ЛО ААН СССР. – Ф. 980. Оп. 1. Д. 16. Л. 188.
10. Ковалевский М.М. Современные социологи. – СПб., 1905.
11. Ковалевский М.М. Социология. Т. 1-2. – СПБ., 1910.
12. Ковалевский М.М. Прогресс // Вестник Европы. – 1912. – № 2.
13. Крылова Н.В. Антропологические традиции в отечественной философии образования: диссертация ... доктора философских наук. – СПб., 2004. С. 173.
14. Лавров П.Л. Формула прогресса г. Михайловского // Отечественные записки – 1870. – № 2. – С. 231.
15. Михайловский Н.К. Что такое прогресс? // Отечественные записки. – 1869. – № 2. – С.1-39; № 9. – С.1-45.
16. Михайловский Н.К. Что такое прогресс? // Отечественные записки. – 1869. – № 11. – С.38.
17. Очерки истории исторической науки в СССР. – М., 1963. Т. 3. – С. 474-487.
18. Романов К.В. Кареев Н.И.: Этико-социальные идеи историка и философа в начале ХХ века // Эпоха Романовых и современные проблемы российского общества: материалы Международной научной конференции 24-25 октября 2013 г. – СПб.: ГПА, 2013. С. 257-261, 264.
19. Сидненко Т.И. Либеральное направление отечественной историографии в конце XIX - начале XX века: Монография. – СПб., 2007. – С. 38.
20. Фролова И.И. Значение исследований Н.И. Кареева для разработки истории французского крестьянства в эпоху феодализма // Средние века. –1995. – № 7. – С. 315-334.
